На этот вопрос по-своему отвечает статья Владимира Добрынина "Национализм по-испански: бунтари и тихушники", опубликованная в REGNUM: На взгляд из восточноевропейского далека, занимающая крайнюю западную (в географическом понимании) позицию в Старом Свете Испания кажется единым государством:
Единым, в смысле, мононациональным: для нас что андалусиец, что астуриец, что валенсиец, что галисиец — все одно испанец. Это примерно, как для испанцев любой, приехавший с территории бывшего Советского Союза, неважно, армянин, азербайджанец, грузин, казах, литовец и т.д. подпадает под определение «русский».
Те, кто немного больше, чем поверхностно, погружался в строение испанского государства и его политическую жизнь, в курсе, что пиренейское королевство состоит из 17 автономий, две из которых отличаются бунтарским характером, и время от времени заявляют о желании жить отдельно от Испании — речь о Стране Басков и Каталонии.
Мало кому известно, что сепаратизм не чужд также автономиям Галисия и Валенсия. И уж совсем единицы подтвердят, что существуют на территории королевства на Пиренейском полуострове еще несколько территориальных образований, которые тоже «себе на уме», только в основном придерживающие это чувство внутри, не позволяя ему изливаться наружу.
К таковым относятся Андалусия, Арагон, Астурия, Балеарские острова, Кантабрия, Канарские острова, Кастилия-и-Леон Ла Риоха, Мурсия, Наварра, Эстремадура и даже Аран — один из районов каталонской провинции Лерида.
Согласно нормам, установленным испанскими специалистами, обязательными составляющими национальности должны быть язык, история, культура и законы большой группы людей. Этим требованиям, например, полностью удовлетворяет Страна Басков, Галисия, Каталония, Валенсия, Арагон и… Аран, у которого кроме трех официальных языков имеются также собственные гимн и флаг.
Андалузские националисты в поддержку своего стремления «быть признанными одной из европейских наций» предъявить самостоятельный язык не в состоянии ввиду отсутствия такового, но настаивают на существовании «андалузской культуры с длительной историей» и намекают на то, что «латиноамериканские страны говорят на испанском языке, но, тем не менее население их называется колумбийцами, венесуэльцами, аргентинцами, уругвайцами, чилийцами, а не испанцами».
Кивок в сторону Латинской Америки напоминает всем об имеющейся у испанского национализма в глобальном плане такой характерной черты, как паниспанизм.
Бывшие колонии испанской короны давно уже являются самостоятельными государствами, но отношение к ним с налетом патронимии у Мадрида сохраняется: тут и попытки влиять на политику экс-подопечных и предоставление приезжающим оттуда иммигрантам упрощенных правил получения вида на жительства и документов гражданина Испании впоследствии.
Испанский национализм — это социальное, политическое и идеологическое движение, которое формируется с девятнадцатого века. Историки и политологи страны сходятся во мнении, что точкой отсчета истории испанского национализма, как процесса формирования национальной идентичности народа Испании, следует считать войну за независимость против Наполеона.
«Начиная с 1808 года мы можем говорить о появлении испанского национализма: этнический патриотизм стал полностью национальным, по крайней мере, среди элит. Это было, несомненно, результатом деятельности либералов — модернизировавшиеся элиты воспользовались случаем, чтобы попытаться навязать обществу свою программу политических и социальных изменений.
Идея борьбы против захватчика подходила на начала реализации этой программы как нельзя лучше — что может быть ценнее в борьбе с врагом, чем осознание того, что ты бьешься за право на суверенитет своего народа? Национальная идея позволила не только воевать против внешнего врага (Наполеона Бонапарта), но и внутреннего (франкоориентированных коллаборационистов) под знаменем борьбы за свободу.
Испанские либералы представляли национальную идентификацию как комбинацию патриотизма и готовности защищать свободу страны. В 1812 году, когда была написана Конституция, ее авторы, представляя проект, заявили: «Испанцы, теперь у вас есть родина», — так обосновывает выбор даты рождения испанского национализма профессор кафедры истории мысли, политических и социальных движений мадридского Университета Комплутенсе Хосе Альварес Хунко.
Испанский национализм не является ирредентистским — все территории, которые мадридские Бурбоны стремились присоединить, являлись объектами, ранее Испании не принадлежавшими (кроме уже упоминавшихся выше территорий стран Латинской Америки сюда же следует включить и африканские земли). Исключение здесь составляет лишь Гибралтар, который в свое время был утрачен Испанией и который она стремится вернуть.
Детально довольно продолжительную историю испанского национализма пересказывать сейчас нет необходимости. Для того, чтобы осмыслить, какие движущие силы толкают сегодня одни автономии к идее провозглашения собственной независимости, а другим регионам подсказывают варианты, как жить дружно и при этом сохранять свою аутентичность, достаточно вспомнить, что при диктатуре генералиссимуса Франко сепаратистские тенденции им жестко пресекались, а заявки на попытки реализации «права нации на самоопределение вплоть до отделения» были предприняты некоторыми территориями уже в демократическую эпоху.
Благо статья 151 Конституции Испании допускает наличие в стране «автономных областей, население которых может рассматриваться как исторически сложившаяся национальность со своей коллективной, языковой и культурной идентичностью, отличающейся от остальной Испании».
Автономным образованиям, претендующим на это, требуется только оформить особый Статут, который также предусмотрен законодательством королевства. Этим правом воспользовались Каталония, Страна Басков, Галисия и Андалусия.
Три первых прошли для этого через общенародный референдум, как того и требует закон, четвертая же находится в исключительном положении — в Андалусии не было плебисцита, решение было проведено через парламент автономии, завизировано королем и ратифицировано Генеральными Кортесами (парламентом Испании).
Валенсия, Арагон, Балеарские острова и Канарские острова также считаются «исторически сложившимися национальными территориями», но без Статута, имеющегося у четырех, названных в предыдущем абзаце, а с фиксацией титула в своих региональных уставах. Остальные автономии называют себя историческими регионами или (в случае с Астурией и Кантабрией) историческими сообществами.
В целом, на политическую, экономическую и социальную жизнь Испании заметно влияние национальной идеи, культивируемой в четырех автономных сообществах: Стране Басков, Каталонии, Галисии и Валенсии, каждое из которых заслуживает отдельного анализа.
Автор: Владимир Добрынин. Источник: regnum
