Крутой поворот в партии Сантьяго Абаскаля (VOX) объясняется многими причинами. Всегда один и тот же дискурс — день за днём поражать мыслимое немыслимым — Орбан, Путин и новая группа «Патриоты за Европу». VOX настойчиво увеличивает различия между Народной партией (Partido Popular — PP — ПП) и Vox, используя крайне правые настроения в обществе в качестве оружия против Фейхоо, лидера PP. Иногда люди из правоцентристских кругов говорят о возможности для PP вернуться к статусу государственной партии и искать соглашения с PSOE — операция, которая, по их мнению, вернет их к власти. Пока ничего страшного.
В этой статье автор Маноло Монерео (Manolo Monereo) утверждает, что VOX работает с системой и для системы и всегда идет дальше, чем их правые попутчики — Народная партия Испании. В Частности, автор пишет:
Проблема, на мой взгляд, в другом и связана с дилеммами силы, вынужденной играть роль в политике в партийной системе, консолидированной в ее двухпартийном варианте. Стратегическая дилемма Vox хорошо известна: быть инструментом для поворота ПП вправо или построить политическую альтернативу с признанием её большинством избирателей. Эти два вопроса связаны между собой, но подразумевают разные стратегии.
Если Vox создаст политическую силу, прочно укрепившуюся на испанской территории, с самостоятельной политической программой и последовательным руководством, она окажет мощное влияние на правое большинство и заставит его измениться в ту или иную сторону, но, в решающей степени, в сторону более благоприятного соотношения сил.
Где проблема? Vox становится значимой электоральной силой в условиях кризиса режима и каталонского сепаратизма. Это меняет ситуацию, и шансы на создание правительства PP растут. Реальные силы и те, кто сделал возможным (посредственно и экономически) продвижение партии Абаскаля, теперь требуют, чтобы он стал оруженосцем и верным союзником Фейхоо. Маневр президента VOX в первую очередь связан с этим: создать свой профиль, выделиться и бороться за альтернативу. Аналогичные политические дилеммы в иных (левых) условиях привели к тому, что Izquierda Unida (Объединение левых Сил Испании) почти исчезла, Podemos — опустилась до незначительности, а Sumar — до ничтожности.
Реальные силы и те, кто сделал возможным продвижение партии Абаскаля, теперь требуют, чтобы он стал оруженосцем Фейхоо.
У «системы» есть неписаные правила, которые дают основу, толкование и видимость писаным нормам, существующему правовому и политическому порядку. Это, надо понимать, «нормальность», выражающая соотношение доминирующих социальных и экономических сил, которая меняется, иногда медленно, иногда быстро, а в определенные моменты — с бешеной скоростью.
Vox означает сдвиг вправо всей политической системы, знак и символ исчерпания избирательного феномена 15M и конца авантюры Podemos. «Свирепость» правых такова, что мы не осознаем, что поляризация все больше происходит в зоне влияния Абаскаля и Фейхоо, в рамках дискурса, в значительной степени колонизированного их приоритетами, культурой и предложениями. Я еще раз повторю: мы все еще живем в условиях кризиса режима, который менее заметен, потому что теперь ответ приходит сверху и справа. Автономизация судебного аппарата — часть этого кризиса и его наиболее заметное следствие; есть и другие, более непрозрачные, менее прозрачные.
Митинг Vox на Тенерифе.
Двухпартийная политическая система была инструментом, способом организации политического режима, чтобы не дать системе подвергнуться сомнению, то есть всемогущей власти финансовой, корпоративной и медийной плутократии. Назвать это правительство, Педро Санчеса и Иоланду Диас коммунистами — значит не только сильно преувеличить, но, прежде всего, воздвигнуть очень заметную и прочную стену политического отчуждения, демонизации и будущей криминализации. Кто определяет границы? Объединенное правое крыло и его юридические, культурные и медийные средства. Позвольте мне привести пример извне: France Insoumise программно и политически находится справа от общей программы французских коммунистов и социалистов 1982 года. Ее программа может быть определена как кейнсианская в экономическом плане, социально и экологически продвинутая и политически республиканская.
Не более того; безусловно, наиболее радикальными являются его защита внешней политики неприсоединения и критика подчинения Европейского союза директивам США через НАТО. Меленшона превратили в крайнего революционного левого; он не изменился, хотя и стал умереннее. Становится ясно, что в милитаризованной евросистеме нет места для социал-демократической политики. В этой дискурсивной операции госпожа Ле Пен, госпожа Мелони, господин Абаскаль, господин Милей были ключевыми игроками: все, кто не является (нео)либералами, — коммунисты.
Отношение власти к движениям, ставящим под сомнение основные балансы системы, основано на стратегии, сочетающей — с большей или меньшей изощренностью — интеграцию и репрессии, кнут и пряник. Мы видели это на примере Podemos: использование канализации государства в полной мере, фабрикация «коммуникативных фактов», связь с судебным аппаратом, шантаж и раскол команды лидеров, превращение их во врага. Другая сторона — интеграция. Основной путь: респектабельность, реализм. Власть имущие бьют тебя снова и снова, всегда оставляя выход: мудрая интеграция, реалистичное приспособление к ограничениям системы, к неписаным железным правилам власти. Итальянские мастера говорили о трансформизме, то есть о кооптации элит подчиненных движений, об их интеграции в политический класс, о социальном продвижении на службе обновления в реставрационном ключе. Некоторые говорили о пассивной революции.
Отношение к Vox было и будет другим. Абаскаль — один из них, он открыто и без комплексов защищает монархию, НАТО, Европу евро, железную согласованность с политикой США, неолиберализм и, прежде всего, исповедует воинствующую ненависть к рабочему движению, к силам, идущим от социалистической/коммунистической традиции, к республиканцам. Они — самые решительные защитники тех, кто командует и учит подчиняться. Их бунт всегда контролируется, они знают, что находятся под защитой и имеют соучастников на всех уровнях государственного аппарата. Их проблема в том, что для того, чтобы быть похожими на Ле Пен, Мелони или Орбана, им не хватает народных масс, среднего класса и рабочих. Они — «живые силы» народа, те, кто продолжает иметь вокруг себя людей, которые всегда равнялись на власть и продолжают думать, что с ними нужно быть в ладу.
Большой вклад Vox заключается в возникновении массового испанского национализма, который позволил ему мобилизовать молодежь, установить связь с латентным национальным католицизмом и организоваться против культуры Woke. Они работают с системой и на нее и всегда идут дальше, чем PP. На данный момент они играют подчиненную роль, и, возможно, при определенных обстоятельствах они могут стать заменой и стеной. И здесь нет места для самоуспокоения. Кризис наших демократий вызван не силой крайне правых или крайне правых. Они являются следствием, а не причиной. Ключ кроется в огромном влиянии, в железной хватке, которую финансово-экономические державы осуществляют над общественной жизнью и политическим режимом в целом.
