NIEАрендаАэропортыВизыВиноВодаВрачиВремяГраницыДеньгиДетиДетские садыДорогиЖизнь за бугромЗдоровьеИммиграцияИнтернетИсторияНедвижимостьОбщество и личностьПродуктыРынок трудаСемьяЭто было

«Торревьеха — добрая примета!»

История Елены Осеневой в изложении Николай Кузнецова. Санкт-Петербург — Коста Бланка, август-сентябрь 2009 года. Вместо посвящения: Дарю этот плод моего творчества испанским друзьям в знак искренней благодарности за новую жизнь моей семьи. Глава первая. "…Иначе нет никакого смысла быть женщиной." Теперь я, Елена Осенева, точно знаю, что все плохое когда-то обязательно заканчивается хорошим, особенно в …

История Елены Осеневой в изложении Николай Кузнецова. Санкт-Петербург — Коста Бланка, август-сентябрь 2009 года.

Вместо посвящения: Дарю этот плод моего творчества испанским друзьям в знак искренней благодарности за новую жизнь моей семьи.

Глава первая. "…Иначе нет никакого смысла быть женщиной."
Теперь я, Елена Осенева, точно знаю, что все плохое когда-то обязательно заканчивается хорошим, особенно в Испании. Но отдаленная развязка меня не устраивала с самого начала. Мои тридцать пять это не какой-то навеки зафиксированный в литературе "бальзаковский" женский возраст. Это лично мной прожитые годы. 14 летний сын говорит: "мама, ты у нас еще молодая". Не просто молодая, а с тающей в воздухе приставкой: "ещё молодая".

   Ба-аба-х, брызги и лужа. Упал и разбился стакан с вином… Собираю бумажными салфетками… Младшая из двух коллег по работе, по имени Вера, подбадривает: "Не переживай! Посуда бьется на счастье!" Девичник в нашей комнатке в редакции я организовала по поводу моего дня рождения и по случаю отпуска, который начнется завтра. Но мысленно меня здесь уже нет.{more}

   Ждать, когда на смену навалившимся на меня  со всех сторон внешним неприятностям и моему внутреннему разладу придет что-то хорошее, я не могла. Ну, какое счастье может привалить рядовой редактрисе из питерского издательства со скромным достатком, с мужем — безработным инженером и с больным ребенком? А если и привалит невесть откуда, то когда это будет? После 40 лет или к 80 годам, если я доживу? Гораздо больше тревожило другое, — ничего радостного на горизонте бесконечных серых будней тогда даже не мелькало. Временами воображение рисовало мне живую, как кинолента, картинку: собственная яхта, гонимая теплым ветром по южному морю вдоль пальмового берега, орхидеи, с улыбкой подаренные мне галантным любящим мужчиной, загорелым и в белоснежной рубашке. Здоровый сын по-мужски уверенно стоит за штурвалом… Когда видение кончалось, на сердце оставались какие-то предчувствия счастливых перемен и я жадно вглядывалась во все, что меня окружает, в надежде увидеть или хотя бы угадать откуда придет долгожданное счастье. Но в реальной жизни со всех сторон…

   Хр-русь… и полуоткрытая банка шпрот в масле летит мне на юбку, оттуда на пол. Консервы, как заметила молодая коллега Вера, должны открывать мужчины, а у нас девичник, вот я и взялась, хотя сегодня мне не следовало бы ни за что браться, я с самого утра какая-то нескладная от смутного предчувствия очень скорых перемен. 

   С одной стороны в моей жизни сын Антон. Умеет себя преподнести, со способностями к химии и к языкам, стройный и высокий красивый блондин, как его отец. Антон был моей единственной радостью и одновременно большим горем: мой мальчик был болен бронхиальной астмой. Да-да, именно был болен, а теперь, в Испании он практически здоров. Особенно он страдал в питерском климате с октября по апрель. Из-за моей впечатлительной натуры я страдала вместе с ним, пытаясь внушить ребенку оптимизм, которого у самой почти не осталось.

   Чёрт побери! Наш маленький праздник почти испорчен. Нормальные люди растворителем снимают лак с ногтей, а я начала удалять им с юбки при помощи бумажных салфеток мелкие жирные пятна от шпрот и даже решила вытереть этой жидкостью пол, который вонял смесью вина и шпрот. Кончилось тем, что к первым двум миазмам с пола добавился третий, воцарилось дьявольское "амбре". В твердом намерении героически продолжить застолье назло всем напастям, мы открыли окно и приотворили дверь …

   С другой стороны в моей жизни муж Геннадий. Как я уже дала понять, стройный красивый блондин. Однако, как мне в то время казалось, совершенно бесперспективный. У меня нет доказательств, но я могу поспорить: за всю Мировую Историю не было случая, чтобы инженер по холодильным установкам рыболовецких морских судов из Петербурга, даже после окончания кораблестроительного института и хождения по морям на судах-холодильниках, и даже со знанием английского, — стал бы главой какого-нибудь государства, возведя жену в ранг первой леди.

    Пламя пожара взвилось над столом так неожиданно, что я не сразу сообразила как это случилось: от непотушенной спички, которой я зажигала свечи на праздничном торте, в пепельнице вспыхнула салфетка, пропитанная легковоспламеняющимся растворителем и маслом от шпрот. Слава богу, пожар не вышел за пределы пепельницы, но вонючий дым стоял коромыслом. Мне только пожарной сирены и углекислой пены сейчас не хватало! 

    В центре моей семьи, да и в центре всего мироздания, я сама, Елена, по мужу Осенева. Как все говорят, чертовски симпатичная блондинка. Стройная, но не из доходяг, — всё при мне. Формально я была замужем, однако жили вместе лишь ради сына. Мужской заботы и понимания от моего начальника — ведущего редактора издательства — Олега Игоревича — я видела больше, чем от своего благоверного. Разумеется, меня терзали мучительные подозрения, что у моего супруга есть молодая любовница; я даже знала наиболее вероятную кандидатуру, и мне оставалась только во всём убедиться. Тогда… Что делать тогда, я ещё не знала.
    Вы хотите сказать, что у многих так бывает между пятнадцатым и двадцатым годами семейной жизни? Возможно. Но я — не многие, я — это я. Я как никто другой нуждаюсь в комплиментах, в том, чтобы мужчины замечали, когда я меняю бесформенный серый балахон на облегающее декольтированное платье интеллектуального черного цвета. Я нуждаюсь в цветах. Иначе нет никакого смысла быть женщиной. 

    "Милые женщины, что это за едкий дым над вашим праздничным столом? По всему коридору разнесло. Не иначе как вы кремировали кого-то графомана и празднуете победу", — съехидничал заглянувший в открытую дверь наш начальник, — ведущий редактор Олег Игоревич. От известия о дне моего рождения он не стал поднимать брови и удивленно восклицать "Ах, как жаль что меня не предупредили…" Он многозначительно оглядел меня всю и сказал, что у него есть для меня подарок, даже два, которые он хотел бы вручить мне у меня дома в присутствии сына и мужа. "Можно я загляну к вам завтра в полдень?" — спросил он и, не дождавшись ни моего ответа, ни приглашения за стол, зажал нос пальцами и удалился из нашей "газовой камеры". Вера закурила прямо в комнате: одним запахом больше, одним меньше, — уже всё равно.

   Муж перемен моей внешности не замечал, и я, естественно, принимала взгляды от того, кто их дарил. Вы только не подумайте чего-то лишнего. Начальник, всегда богато, но  неряшливо одетый холостяк и отпетый бабник, — не имел ни одно шанса не заметить меня, ибо я на него работала как лошадь. Взамен — пустяковые сувенирчики — букетики — конфетки, но я была благодарна шефу за эти знаки внимания больше, чем за зарплату. Оплату моего самоотверженного редакторского труда шеф явно занижал, хотя знал: мы с мужем тогда продолжали копить деньги на собственную квартиру в Санкт Петербурге, живя в съемной хрущёвке. К тому же стабильной работы у мужа в те времена не было: он неплохо, но нерегулярно зарабатывал на "халтурах", — срочных ремонтах с оплатой на договорной основе. Благо, все виды и уровни допусков, в том числе по электричеству, у него были приложением к  золотым рукам.

    Это сомнительно-спокойное  состояние могло бы порасти паутиной, если бы Олег Игоревич не отважился на решительный шаг.
    Он сделал предложение.
    Мой шеф Олег Игоревич сделал предложение… моему мужу. Не из разряда гнусных, которыми пестрит желтая пресса, а настоящее мужское предложение. 
    Я уже сказала, что с целью огорошить меня и моё семейство, шеф с загадочным видом напросился ко мне на день рождения, да непременно так, чтобы познакомиться с Геннадием и Антоном. У нас дома в субботу, 12 апреля 2009 года, в первый день моего отпуска, собрались: я с Геной, Антошка и Олег Игоревич без пары.
    Я побаивалась и где-то в потаенном уголке души наивно надеялась, что мой начальник произнесет речь в стиле старинных женских романов: "Я люблю Елену и прошу Вас отпустить её со мною. Я никогда не говорил этой божественной женщине о своих чувствах, но больше нет сил скрывать их. Открываюсь вам как благородный человек и обещаю сделать её счастливой. Буду безмерно рад, если Антон согласится жить с нами. У меня в Петербурге большая квартира, а на берегу Средиземного моря, в Испании, есть небольшая вилла."
    Как мне реагировать на такое невероятное предложение, я не успела нафантазировать, умом понимая, что оно, действительно, абсолютно невероятное. Но мне хотелось, чтобы мои мужчины ответили Олегу Игоревичу в стиле ренессанса: "О, благородный Олег, не будьте таким жестоким! Мы без Елены не проживем и одного дня, она — смысл всего нашего существования…" 

   Мой начальник 12 апреля 2009 года, во время праздничного обеда действительно заговорил про свою испанскую виллу, и его предложение было на удивление близко к тому, которого я боялась и на которое тайно надеялась.
   Подарив мне очаровательную старинную шкатулку с музыкой и выпив первый тост за здоровье именинницы, шеф расслабил и без того небрежно повязанный богатый темно синий галстук в тонкую белую полоску, взял фужер с коньяком, встал и попросил внимания, слегка коснувшись ножом стеклянного сосуда, который в ответ тоненько пропел "го-о-онг".
   Гонг был излишним, — все взгляды и без того были устремлены на моего начальника.
   
Короткая вторая глава. "Роковая секунда" 
    Мой шеф предложил моему мужу свозить сына на испанскую виллу подышать воздухом соленых озер, который очень полезен для астматиков и вообще укрепляет здоровье и детям, и взрослым. Взамен он попросил у моих мужчин отдать ему меня, но не как женщину, а как незаменимую работницу: умолял вместо отпуска с 12 числа взять на редактирование очень срочную рукопись.
   Я и раньше слышала, что в Испании есть соленые озера, по лечебным свойствам напоминающие знаменитое израильское Мертвое Море. Сына еще мучили апрельские приступы астмы и я, не задумываясь, согласилась. Буквально сияя от материнского счастья, я встала с бокалом, сердечно поблагодарила шефа и на радостях чмокнула его в щеку. Олег Игоревич невинно поддержал меня за талию и улыбнулся мне более, чем дружеской улыбкой, какой-то игриво-заговорщической. Эти совершенно невинные жесты заняли не больше секунды, но с этой самой секунды мои семейные отношения с мужем, образно выражаясь, "впали в кому".
     Без женских фантазий жизнь прекрасного пола теряет всякий вкус, но если их на минутку отбросить, то ровным счетом ничего не произошло: начальник попросил подчиненную перенести намеченный отпуск, и в качестве компенсации на разрушенные семейные планы предложил посетить свою испанскую виллу вместо загородной дачи в Ленинградской области. В сравнении с +25 градусами по Цельсию, стабильно царящими в эту пору на испанском средиземноморье, холодный здешний апрель 2009 года трудно было даже и весной-то назвать. Для здоровья ребенка польза поездки несомненна. Класс у него не выпускной, пропущенный за две недели материал при его способностях он до июня легко наверстает.

   Как я уже говорила, муж с сыном внимательно смотрели на происходящее. В роковую секунду Гена окаменел, так и не выпив поднятую запотевшую рюмку ледяной водки. Он молча попытался изобразить вежливую улыбку, а получился какой-то оскал. Разговоры стихли, особенно "оглушительно" молчал мой муж, к которому, как к главе семьи, и было обращено предложение. Согласно правилам этикета, он просто обязан был был хоть что-то сказать. 
    Ревность! Неужели в моем равнодушном Осеневе проснулась дикая ревность?
   Олег Игоревич оценил ситуацию, посетовал на занятость и ушел, оставив на столе две прозрачные пластиковые папки: одна с уже упомянутой срочной рукописью, а другая с ключами и документами от испанской виллы: "Не хочу мешать семейному совету, жду вашего решения".
    У "еще молодого" женского возраста есть одно несомненное преимущество. В тридцать пять мы бываем мудрее и прозорливее даже убеленных сединами ясновидящих цыганок.
    Я интуитивно почувствовала, что две оставшиеся на краю нарядного праздничного стола прозрачные папки для моей семьи что-то вроде зажженной спички рядом с пороховой бочкой: мне надо взять их и срочно уехать. В редакцию? Да, в редакцию! Для начала я убрала их с глаз подальше, переложила на стул, водрузив на освобожденное место ароматную курицу с коричнево-золотистой корочкой, только что извлеченную из духовки. Антон взял себе на тарелку куриную ногу и принялся молча ковырять вилкой, изображая аппетит.
     Я и сейчас с болью в сердце помню каждую деталь того праздничного обеда, каждое слово и все до единого жесты моих мужчин, тиканье часов в гробовой тишине хрущёвки. Однако в настоящем повествовании эти гигантского масштаба детали так же неуместны, как любимая лошадь гостя в нашем доме. Поэтому оставляю их снаружи, за рамками самой главной истории в моей жизни.

   Глава третья:  "В Испанию, чтоб свободно дышать!"
    Моя привычка к экономии так велика, что не умещается в такси, поэтому я езжу по Питеру на метро и в автобусах. Когда нет толкотни, вычитываю рукописи и делаю карандашные пометки. В послеобеденное время 12 апреля 2009 года, когда я везла от греха подальше оставленные шефом "взрывоопасные" папки в редакцию, толкотни в метро не было и я механически сунула руку в карман пальто, взяла карандаш и начала водить им по рукописным строчкам адресованной мне инструкции (без исправлений): "Елена, если билеты и визы будете оформлять сами, то перед вылетом  в Испанию позвоните …. 
   Они организуют Вам бесплатную встречу и привезут из аэропорта прямо на виллу. Это не "взятка" а обычная услуга данной кампании тем  кто купил через них испанскую недвижимость. Встретят вас лучше, чем вы встречаете своих родных."

     Я карандашом исправила "тлф" на "номер". Взяла в скобки код страны (+34). Исправила "данной кампании" на "этой компании", расставила запятые, возмутилась: до чего же небрежно пишут в быту ведущие редакторы, и…    
   …и до меня дошло, что эта инструкция обращена ко мне. Читаю дальше (без исправлений):
    "Если мой дом Вам не подойдет, то можете бесплатно выбрать другой. Для этого позвоните по выше названным тлф в Испанию или в Питер
    Бесплатно, это тоже не взятка. Мой дом сдадут туристам, а на вырученные деньги в пределах бюджета для вас снимут то, что захотите, хоть в другом уголке Испании.
"
    Я почти рефлекторно откорректировала фрагмент текста и вышла из метро на первой же станции, позвонила по указанному номеру и сбивчиво рассказала, что хочу сдать одну чужую виллу и снять другую так, чтобы муж ничего не заподозрил про деньги. Сама подивилась нескладности своей речи: до чего же бестолково в быту говорят те самые редакторы, которые на работе исправляют чужие ошибки!
   Не смотря на субботу, меня пригласили в офис как-то очень по-дружески, — "уж не приняла ли она меня за кого-то другого", — подумалось мне.
    Оказалось, что меня уже ждали, о чем я даже не догадывалась: Олег Игоревич, старый клиент компании, в четверг позвонил гендиректору и сказал, что, как покупатель недвижимости, хочет примерно через неделю временно предоставить купленную им виллу в Бенидорме знакомым, у которых ребенок страдает бронхиальной астмой.
     Бенидорм, конечно, "туристическая Мекка" Испании, но больному ребенку нужны озера, которые расположены в Торревьехе, — пояснили мне, поэтому генеральный не по заказу, а по совести, распорядился подобрать вариант туристического обмена, и уже в пятницу, заглядывая в "газовую камеру", Олег Игоревич знал, что для моего Антошки есть более подходящее место отдыха.
   Это было только первое знакомство с командой компании, но ко мне сразу откуда-то из беззаботного детства вернулось ощущение, что нет неразрешимых проблем. Да что там "неразрешимых"! В детстве крупных неприятностей вообще не бывает, потому что о нас заботятся люди, которые нас любят.

   В шестилетнем возрасте мне довелось оказаться выброшенной на улицу. Мои родители снимали комнатку в квартире старушки, чей непутевый сын без предупреждения вернулся из тюрьмы раньше, чем его ждали. Нам пришлось "выметаться" без отсрочки даже на час. Смутно помню наши вещи, — сундук с резной плоской крышкой и два чемодана с металлическими уголками, — у подъезда под дождем, накрытые двумя плащами — маминым и папиным. Мама с папой всю ночь их сторожили, не от страха быть обворованными, — им некуда было податься. Почти не помню сторожиху, которая разрешила маме уложить меня на мой матрасик с моей подушечкой и моим одеялом, постеленными в какой-то каморке. Папа вечером куда-то ездил договариваться, а ночью вместе с мамой сторожил вещи на лавочке.
    Мне накрепко запомнилось какое страшное значение взрослые придавали словам "на ночь глядя выгнал на улицу". Запомнилось именно искренним пафосом, который лично мне показался какой-то скучной взрослой игрой: я была на маминых и папиных руках, сытая,  в тепле и даже ночевала под моим любимым одеялом после теплого молока с мёдом.
   Был в моем позднем детстве и настоящий страх, когда я на три недели, показавшиеся мне бесконечными, осталась без заботы родных. И сейчас не люблю об этом вспоминать… Остаться одной — это самое страшное.

    Зато мне приятно вспомнить как 12 апреля 2009 года три, казавшиеся мне глобальными, задачи даже не были восприняты как повод для озабоченности:
   — Доставка по частям отредактированной мною рукописи из Торревьехи в Петербург в родную редакцию оказалось очень простым делом: подлинник остается в редакции, я работаю с ксерокопией и в сканированном виде через Интернет отправляю на питерский офис. Здесь все это распечатывают, а моя подружка Вера — молодая коллега по работе — забирает, где договрено, и доставляет шефу, который принципиально читает тексты рукописей только на бумаге. С дисплея — ни за что!
 — Билеты…
 — Визы… 
   Как правило питерский офис начинает работу по бронированию билетов и оформлению виз после того, как люди определятся с датой вылета. Но на этот раз было известно: на следующую субботу есть свободные места. Значит, если не откладывая в долгий ящик, привезти деньги на бронирование  билетов, то в следующую субботу — ровно через неделю — мы будем уже в Испании.
    Я узнала, что наш Олег Игоревич знаком с какими-то "большими кудесниками" по подготовке пакета документов для виз, которые всё делают за полдня. Эти "кудесники" мне впоследствии, действительно, очень помогли, и не единожды.
    Я действую, значит я живу!

    Тревожные ожидания по поводу мужа меня не обманули. Когда я вернулась домой, чтобы без долгих объяснений взять документы, деньги и везти их в компанию для оформления виз и билетов, мол, "потом все объясню", в квартире никого не было. На праздничном столе не хватало бутылки коньяка. По мобильному телефону от Антона я узнала, что они с отцом через четверть часа после меня, предварительно предупредив моего шефа и прихватив бутылку коньяка с банкой маслин, поехали в редакцию, чтобы поблагодарить Олега Игоревича его за щедрое предложение. 
   "Мама, я очень-очень хочу свободно подышать в Испании. Там тепло. Папа меня понимает. А ты?" 
    "Понимаю, сынок!"
    Но звонила-то я на номер мужа, а ответил Антон. Означать это могло только одно: мы с мужем опять "не разговариваем". Обычно это состояние длится от двух-трех дней до недели, медленно, но неумолимо утяжеляя взаимные камни за пазухой невысказанными упреками. Одна моя знакомая, врач-психолог, утверждает, что в трудные моменты семейной жизни супругам настоятельно рекомендуется разговаривать во избежание образования "камней на сердце", точно так же как от камней в почках доктора прописывают мочегонные средства. Я бы ей поверила, если бы два её развода не закончились двумя грандиозными скандалами. И если бы не заглядывалась бы на моего Гену.
   "Гнать надо таких подруг!" — говорит мне подружка Вера, знакомая вам молодая коллега по редакции, которая будет носить шефу готовые куски отредактированной рукописи из офиса. Я бы и ей тоже могла поверить, как могла бы довериться психиатрисе, если бы эта самая Вера не была главной подозреваемой как вероятная любовница моего мужа… Сейчас она, наверное, наспех накрыла стол  в нашей редакционной комнатке и пьет коньяк с Геной и с демократичным ловеласом — начальником. Представляю себе, как она там кривляется!

   Едва войдя с документами в офис, я снова будто ощутила манящую близость Испании, крылья за спиной и решимость радикально поменять стиль жизни, невзирая на то, что в отпуске придется ночами работать. Это как у наших дачников: "Отдыхала хорошо, только уж очень уставала…" Конечно, я бы не была такой смелой, если бы Олег Игоревич не внушил мне уверенность в том, что обо мне заботится тогда еще почти не знакомая мне команда профессионалов, чьих имен я во второй половине дня 12 апреля 2009 года еще даже и не слышала.

Глава четвертая. "Добрый доктор".
   Мы летели в Аликанте 19 апреля 2009 года через Мадрид. Аплодирую авторам проекта мадридского аэропорта Барахас: несомненно, они хотели создать у пассажиров ощущение пребывания на борту гигантского звездолета, и им это удалось. За час "стыковки" между рейсами меня так и не покинуло ощущение, что я по своей 90-дневной туристической мультивизе отправилась в межгалактическое бегство от серых будней.
  После полудня командир Боинга 737 объявил, что через 20 минут наш авиалайнер совершит посадку в аэропорту Аликанте, температура воздуха 26 градусов. Уже почти взрослый Антон, сидя у иллюминатора, вел себя как малое дитя: "Папа, смотри!… Папа, видишь?" Мне и самой, сидя у иллюминатора, всегда хочется почувствовать себя девчонкой.
    Но сейчас мне до ощущения кома в горле хотелось, чтобы муж с благодарностью оценил моё геройство в борьбе за него, за сохранение семьи… Или… Ну, хотя бы чтоб заметил меня в очень элегантном курортном платье с "легкомысленным" курортным макияжем и… очень несчастную! Однако, у него уже неделю, с той самой роковой секунды, был не просто "выключен звук", как случалось и ранее, а весь он был как бы отключен от меня, как монитор от компьютера. Какие бы комбинации клавиш я ни нажимала, на лице Осенева была непроглядная отчужденность с мрачным оповещением "нет сигнала". Видимо, я слишком привыкла к тому, что Гена — Мой Муж. Мой. И я всегда, еще до замужества, чувствовала его настроение и могла повлиять на него то лестью или упреком, то взглядом или жестом, а то и вообще без всяких движений, телепатически повелевая ему улыбнуться или обнять меня.
    Пожалуйста, не считайте меня какой-то ведьмой. Лучше прислушайтесь к словам австрийской писательницы Марии Эшенбах: "Женщина, которая не в состоянии манипулировать своим мужем — гусыня. Женщина, которая не хочет влиять — святая." Я — не гусыня и не святая, я нормальная женщина, оказавшаяся в какой-то совершенно ненормальной ситуации. Мои с мужем живые семейные отношения, то хорошие, то плохие, почти перестали подавать признаки жизни. Наш брачный союз впал в кому.
   По-настоящему испанскую землю под ногами я почувствовала только в аэропорту Аликанте. Первым, кто нас в Испании встретил, был заместитель генерального директора компании. Мы подошли к человеку с табличкой "Осеневы", похожему на доктора из старых кинолент, только без круглых очков и без острой бородки. Обнаружившиеся в дальнейшем деликатное обращение, которое и в старинных ленинградских семьях давно стало редкостью, умный наблюдательный взгляд, незаурядное умение слушать и понимать собеседника, с первых минут только усилили моё впечатление: "добрый доктор!". 
    Когда мы приблизились к нему, он сердечно с нами поздоровался, как со старыми друзьями, и назвал всех нас по именам. Я достала из сумочки паспорт, чтобы подтвердить свою личность, но он, жестом предупредив мой бюрократический порыв,  дружелюбно с расстановкой сказал: "Я вас знаю!"    
    Я посмотрела на мужа и сына. На их лицах читалось легкое недоумение. "Помните, еще в Санкт-Петербурге мы отсканировали странички Ваших паспортов, — продолжил он, — Распечатки у меня в кармане. Вы на курорте! Поэтому начинайте отдыхать и расслабляться прямо с этой минуты, и позвольте нам позаботиться о том, чтобы Вы избежали волнений."
    Из аэропорта нас мчала просторная Тойота, за окном мелькали незнакомые пейзажи: горы свежедобытой морской соли, пальмы, море, ласковое солнце, смуглые беззаботные прохожие, розовые фламинго. По радио звучали зажигательные ритмы вперемежку с хриплой скороговоркой азартного ведущего. Ко мне снова вернулось убаюкивающее ощущение из далекого детства, что ничего плохого никогда не случится. Захотелось, чтобы эта дорога из аэропорта со средневековым названием Эль Алтет никогда не кончалась, и чтобы "добрый доктор" всегда был рядом.
    Из подготовленного для нас бунгало навстречу вышла улыбающаяся блондинка средних лет, отчиталась перед нашим встречающим за смену постельного белья, за закупку продуктовых запасов в холодильник.
   Моя привычка к экономии так велика, что не только не умещается в такси, но и требует много свободного места в холодильнике, — лишних продуктов у меня там не бывает, поэтому я живо поинтересовалась как много закуплено продуктов, сколько все это стоит и за чей счет.
     "Все за счет Олега Игоревича, — успокоил меня наш первый испанский знакомый, — Он всегда перед приездом пользуется этой нашей услугой. На этот раз он угощает Вас. Как минимум, на три дня хватит."
     В ходе короткого инструктажа по правилам пользования бытовыми приборами, титаном для нагрева воды и даже по особому регламенту мусорного контейнера я впервые соприкоснулась с характерным для западного образа жизни внимания к массе нюансов. На нашей родине они пренебрежительно называются "мелочами", хотя из их совокупности на 90% и состоит вся наша жизнь, так же как человеческий организм на девять десятых состоит из воды…
    Например, от компании нам вручили мобильный телефон с бесплатными входящими. По-моему, не такая уж и мелочь…

    Когда, пообещав заглянуть к нам вечером за пожеланиями относительно отдыха, замдиректора тепло попрощался с нами, Гена спросил: "Антон, как ты себя чувствуешь?" Мы с мужем, стараясь не подать вида, замерли в ожидании.
   "Папа, мама, мне очень легко дышится", — сказал наш сын и в подтверждение сделал глубокий вдох и выдох. Ни хрипа, ни свиста! Дыхание как морской бриз.  Не спрашивая, я знала, что подумал мой муж. То же, что и я: "Остаться здесь навсегда!"
   Вечером мы сидели с нашим куратором в уютном открытом кафе на самом берегу и пили настоящую испанскую Риоху. В глубоких сумерках горизонта едва заметно мерцали огоньки яхт. Сиплым басом что-то бесконечное  рассказывал морской прибой. 
   Приятное спокойное ощущение, что так было и будет всегда. 
   Я начала расспрашивать "доброго доктора" о том, в какую сумму нам обойдется переезд в Испанию и как это сделать.
   Я и сегодня благодарна за то, что он в тот вечер, ровно через неделю после роковой секунды, остудил мою горячую голову спокойным словом, предложил не спеша обдумать разные варианты. На прощание он напомнил анекдот о разговоре двух подружек про курорт: "Если отдыхать по скромному, то полтыщи хватит, а если по нескромному, то еще и заработаешь". Как выяснилось, отдохнуть на этот раз в Испании мы можем не только бесплатно, но и с доходом. Если мы станем покупателями недвижимости, то целая неделя этого отдыха будет зачтена нам как ознакомительная поездка, стоимость которой компания оплачивает из своего кармана…

Глава пятая. "Давайте ваш контракт, подписываю!"
   Штатный гид-переводчик компании с утра был занят проводами клиентов в аэропорт, поэтому в плане на первую половину дня нашим проводником стал руководитель фирмы.
    Ни я, ни Гена не отважились будить Антошку, который с отцом до двух часов ночи в шортах в апреле (!) бродил по приморскому бульвару, приятно возбужденный окружавшими  диковинными видами и непривычными оттенками привычных красок, звуков и запахов, но — главное — забытым за время долгой российской зимы ощущением легкого здорового дыхания. Потом он еще целый час или даже больше смотрел телевизор, но не русские каналы, которые нам были доступны по спутнику, а испанские ночные шоу, где суть всего происходящего понятна даже с выключенным звуком. Я почти не спала, — работала над редактированием захваченной рукописи.
   На улицах курортной Торревьехи и ночью, как всегда, было полным-полно народу.
    Утром муж, водрузив на стол террасы кофеварку и отрешенно поедая под кофе припасенные в холодильнике круасаны, остался ждать когда проснется наш счастливый отрок, а мы с куратором, чтобы говорить, не понижать голос до шепота, зашли позавтракать в кафе, расположенное через дорогу.
    "Вашему мужу что-то не нравится?" — без предисловий, но очень деликатно, спросил меня мой собеседник.
    Меня будто прорвало: я рассказала ему всё, как рассказывают о своих болезненных ощущениях настоящему доктору. "С чего такая дикая ревность?!", — вопросительно — возмущенно завершила я свою "историю болезни".
    "Никакая это не ревность", — сказал замдиректора как бы невзначай, между глотками свежего апельсинового сока, выжатого прямо при нас. "Добрый доктор" рассказал мне, что в иммиграции ему не раз приходилось видеть мужчин в таком — "никаком" — состоянии. Так у иммигрантов сильного пола проявляется обычная депрессия из-за очевидной неспособности что-то изменить, когда на фоне общего курортного благополучия у порядочного человека нет ни средств, ни работы, ни перспектив. Интеллигент в таком состоянии не идет хлеб воровать, он гложет сам себя.
    "Вы, Елена, как большинство женщин, просто представить себе не можете, в какую фрустрацию вплоть до полного отчаяния  впадают даже сильные мужчины от ощущения фатальной неспособности. У Геннадия, как Вы сами сказали, давно нет постоянной работы. И тут к нему в арендованную хрущевку приходит этакий баловень судьбы и на глазах у беспомощного отца предлагает его сыну лечение за свой счет, а его жене предлагает заработок… Жена бросается ему на шею, сын от него в восторге. Нормальный мужчина не может не почувствовать себя так, будто об него, не стесняясь, вытирают ноги.
   Даже малая капля ревности в таком воспаленном состоянии может не только парализовать, но и убить мужское чувство собственного достоинства, как капля никотина убивает лошадь. Я думаю именно в этом кроется разгадка Вашей "роковой секунды". 
    Надо отдать должное Вашему мужу: скрепя сердце, он ради вашего общего ребенка принял унизительное для безработного интеллигента приглашение. Несомненно, у Олега Игоревича были самые лучшие побуждения, а получилось как всегда", — с доброй улыбкой заключил он.
     На террасу занятого нами бунгало потягиваясь, вышел заспанный Антон со взъерошенными волосами. Я пообещала, что вернусь буквально через 5 минут, как только приготовлю сыну завтрак, и мы начнем оплаченную экскурсию.
    По выбранному нами самими экскурсионному плану нам предстояло ознакомиться с ближайшими окрестностями, начиная с магазинов, озер и пляжей, и заканчивая памятниками исторической славы и местами "для взрослых".

    Завтраком для сына уже занялся муж и я, вернувшись буквально через минуту, чуть не огорошила собеседника неожиданным вопросом, — можно ли осмотр окрестностей заменить поиском работы для Геннадия? Как-никак мы на море, и здесь не может не быть рыболовецких судов с холодильниками, которые мой муж знает как пальцы своих золотых рук.

    "Нелегальным трудоустройством мы не занимаемся, — после небольшой паузы ответил представитель фкомпании, — а как перспектива для легальной иммиграции…"
     Не окончив фразу, он извинился, набрал номер своего давнего приятеля, знатока иммиграции и автора сайта "Русская Испания" Николая Кузнецова, назвал ему специальность Геннадия, и, немного подождав пока тот рылся в каком-то каталоге, наконец, просиял, будто это не нам, а самому ему несказанно повезло:
     "Ваш муж просто счастливчик! По автономному округу Валенсия специальность Геннадия настолько дефицитна, что даже во времена кризиса инженеров по холодильникам разрешено нанимать за границей. По крайней мере, во втором квартале. Каталог должностей для иностранцев обновляется каждые три месяца  Квартал только начался, значит шансы на трудовую иммиграцию довольно высоки. Давайте не будем терять времени! В путь?"    
     Моя привычка к экономии настолько велика, что порою сегодня она не может поместиться туда, где была еще вчера. Сравнив расценки на услуги гида с автомобилем и гида без автомобиля, а также разведав сколько стоит аренда небольшого авто, я взяла на прокат экономичный небольшой "Форд-Фиеста", — нам хватит! Оформление заняло считанные минуты. Таковы уж причуды моей большой привычки к экономии: в тесном салоне ей уютнее, чем в дорогом "автолайнере". 
     Мы снова едем вдоль берега Средиземного моря и Антошка не отрывает глаз от необычных зданий, растений вдоль дороги, от буйства еще не жаркого лета в середине апреля. А ведь ровно сутки назад он садился в самолет, закрывая от холода  рот мягким черным шерстяным шарфом, повязанным поверх "немаркой" черной куртки на меху. Но он знает, что мы едем искать папе работу и в его взгляде уже нет того детского восторга, а есть что-то хозяйское, мол, "у нас в Испании".
      Все мужики — эгоисты! После бессонной ночи я не стала искать иного объяснения тому, что муж, едва почуяв запах работы, ожил и говорил про… про… Про что они говорили я не слышала, потому что сладкая дрема обволокла мои уши и глаза, — я погрузилась в сон и мне привиделась яхта, летящая с нами по волнам. У нас на яхте…

     Я проснулась от громкого мужского хохота. Едва сообразив где нахожусь, я уже знала, что вся моя жизнь поменялась: моему мужу нашлась работа, значит мы уже почти что стали русскими испанцами. В тени пальмы перед капотом "Фиесты" мой муж Осенев одной рукой обнимал сына за плечо, а другая была занята долгим рукопожатием. Мальчик, инженер по холодильникам и "добрый доктор" были перемазаны машинным маслом. Ни дать, ни взять, классика: "усталые, но довольные…".
    Оказывается, пока я спала на заднем сидении авто, с первой рыбацкой пристани наших искателей отправили на вторую, от которой, забитое разнокалиберной рыбой, готовилось к печальному отплытию в море рыболовецкое судно, экипажу которого ничего не оставалось, кроме как выбросить улов в море подальше от берега, потому что через несколько часов из-за неисправного холодильного агрегата тонна даров моря грозила превратиться в протухшую зловонную массу. Тем временем вызванный из Валенсии специалист по ремонту и обслуживанию обещал прибыть только назавтра, в понедельник, и никакие морские проклятия и мольбы его не пронимали.
     Капитан Дон Педро Асеведра со слипшимися седыми патлами и в оранжевой прорезиненной робе, узнав от визитёров, какой специалист ищет работу, перекрестился на небо и поблагодарил Святую Деву Марию за то, что вняла его молитвам. Как полагается в бизнесе, седой дон спросил сколько русский инженер возьмет за проделанную работу. Ему ответили, что денег не надо, — нужен контракт на работу специальной категории для иностранцев.
    "Aun que sea para los extraterrestres…" ("да хоть для инопланетян") — весело прохрипел капитан Асеведра и повел "бригаду" в машинное отделение. Потрудиться пришлось всем. В чем ехали на экскурсию, в том и работали…
     Когда через три часа на медных трубках холодильного агрегата показался  иней, Дон Педро подарил по бутылке вина всем спасателям улова (включая подростка) и сказал: "Давайте ваш контракт, подписываю!"
    Видя как счастлив мой муж и как от гордости за отца светится мой сын, наконец, как искренне радуется за нас казалось бы, чужой перемазанный "добрый доктор", я расплакалась от радости и долго не могла остановить счастливых слез. 
    На практике с оформлением контакта оказалось намного сложнее в бюрократическом плане, чем щедрое "подписываю!": в конечном итоге работодателем оказался не предводитель рыбаков, а базирующаяся в Валенсии компания "Hermanos Pupo" (братья Пупо) со специальной лицензией на ремонт и обслуживание установок этого типа. При доброй воле со всех сторон за три дня дело удалось уладить, и в среду юрист "Братьев" подал в местное управление Минтруда прошение о разрешении нанять на работу высококвалифицированного иностранца не-европейца. Увы, это был пока не контракт, как обещал морской волк, а всего лишь начало пути к заветному трудовому договору.
    Потребовалось предъявить властям доказательства квалификации Геннадия. Какие бумаги он для этого за три дня сварганил с помощью питерских "кудесников" и адвоката братьев Пупо, — в насмешку над бюрократами, — это отдельная тема. Про это я когда-нибудь расскажу шёпотом. 

 Глава шестая. "Ровно в 17:00:00, с точностью до секунды"
      Несомненно, все мужики — эгоисты! Особенно мой Осенев. Скажите на милость, неужели трудно было сказать родной жене: "Лена, прости, у меня депрессия из-за того, что с работой полный абзац". Не-ет! Ему было проще без всяких пояснений на целую неделю отключиться от меня с видом, который нельзя было понять иначе, кроме как "сигнала нет и не будет, сигналка потерялась…"
    Теперь, когда я все это перенесла, когда привезла всех в Испанию,  когда подняла всех на экстренные поиски и нашла этому депрессионисту работу, пришла пора извиниться передо мной и сказать "спасибо, любимая!". Вместо этого мой неблагодарный супруг молчит. Нет, не так молчит, будто звук совсем переклинило, а так, будто он временами пропадает. Он обращается ко мне так: "(вздох, тишина) …Лена, я читал, что сейчас в Испании нижний пик цен на жилье и низкие ставки по ипотеке. Давай купим!" Перед тем, как прозвучит мое имя, две-три секунды после вздоха длится стеснительное виноватое молчание, вместо которого моему эгоистичному мужу следовало бы в качестве искупления вины целую неделю вставлять: "Прости меня, дурака!", — перед каждой фразой. Мы, женщины, не только любим ушами, но и прощаем тоже ушами. Впрочем, не стану говорить за всех, а лично мне одного коротенького "извини!" маловато будет. Мне нужна тысяча извинений.
     Еще до того, как Гена провздыхал мне по поводу покупки квартиры в Испании, я уже успела позвонить в Бенидорм и рассказать про нашу ситуацию. Теперь ждала от него обещанного ответного звонка с предложениями "в районе 5 часов вечера". К этому времени у нас должна была закончиться экскурсия, к этому же времени сотрудники готовили пакет предложений, — индивидуально для нашей ситуации.
    Моя навязчивая привычка к экономии давно приставала ко мне с упреками: "Пока ты складываешь деньги на квартиру, они наполовину обесценились. Пока не поздно, надо что-то покупать, а то накопленных 33 тысяч евро скоро не хватит и на кафельную плитку, не то что на квартиру, — инфляция всё сожрет". За примерами мне далеко ходить не надо. Два года назад я за 299 евро купила холодильник, а теперь его ремонт стоит дороже… Но тридцати трех тысяч в Санкт Петербурге не хватило бы даже в качестве первоначального взноса на приличную трехкомнатную. К тому же процентные ставки по ипотеке в Росси в три-четыре раза больше, чем в Испании.
    Иллюзий по поводу лукавого постулата будто "аренда иногда выгодней собственного жилья" я никогда не испытывала.
   На не состоявшуюся в воскресенье и перенесенную на понедельник экскурсию по окрестностям с гидом у меня не оставалось сил, потому что я опять почти до утра работала. Взбодрившись прохладным душем и крепким кофе, "пришлось развлекаться". Гена на арендованном Форде уехал в Валенсию к "Братьям Пупо", я осталась единственной сопровождающей для Антошки и не пожалела об этом!
     Я влюбилась в Испанию с первого взгляда: упивалась ею на утренней заре, обожала её в полуденный зной и восторгалась закатом. Раньше я видела эвкалиптовые листья только в аптеке, а тут целая роща на берегу аквамаринового озера и вышка над гигантским — до 5 метров — прибрежным камышом, откуда можно разглядывать и фотографировать сказочных розовых фламинго, выискивающих на дне какую-то живность! Антошка с гидом поднялись наверх, я а уселась на лавку за грубый бревенчатый стол, сколоченный в стиле средневекового рыцарства на вкопанных в землю бревнах, под густую крону эвкалиптов. Счастливое оцепенения от обладания любимой Испанией опустило мои утомленные ночной работой веки… Мне снилась белоснежная яхта.
   Ровно в 17:00:00, с точностью до секунды, как показали часы на моем мобильном телефоне, раздался звонок. Вот это пунктуальность! Он сказал мне, что для нас подготовлены несколько интересных предложений с очень приличными вариантами ипотеки, ознакомит меня с ними директор по продажам.
      Манерами похожий на преуспевающего адвоката из телесериалов, примерно 40-летний брюнет с короткой стрижкой, действительно, сразу предложил отлично обставленную удобную трехкомнатную (две спальни) квартиру в Торревьехе между целебных озер. Внизу прозрачный, как слеза, голубоватый бассейн для жильцов. Цена 76 тысяч евро, хорошие условия ипотеки. Бывший хозяин — архитектор, который лично проектировал этот дом — вручил своё жилье риелторам на срочную продажу в связи с переездом в столицу на повышение по работе. С компанией у него была давняя дружба: он не раз получал через риелтора заказы на индивидуальные ВИП-проекты для обеспеченных россиян и украинцев.
    Мы с Антоном осмотрели светящиеся уютом и покоем спальни, ванную, кухню. Усевшись по-хозяйски за обеденный стол, сын-подросток своим неокрепшим баритоном деловито изрек: "Мне очень нравится. Мы покупаем. Да, мама?"
     Не успела я ничего сказать, как позвонил муж, радостно прокричал сквозь веселую ритмичную музыку, заполнявшую салон Форда : "меня оформляют на работу. Уже еду домой, через три-четыре часа буду. Сходим куда-нибудь?" Он так и сказал: "Домой". Я ответила: "Поздравляем! Мы тут с Антошкой квартиру присмотрели, надо обсудить. Ждем! "
     Меня подмывало ответить Антону "да, сынок, покупаем", но, понимая, что покупка первого в жизни собственного жилья, да еще и в ипотеку, — слишком ответственное дело, я только улыбнулась и потрепала его бархатистые волосы.

   Я спросила, не надо ли мне прямо сейчас внести залог, чтобы эту квартиру придержали хотя бы до завтра, когда муж вернется из Валенсии. У меня было полторы тысячи евро и мне хотелось бы увидеть свое будущее жилье еще раз, — вместе с мужем, — прежде чем принять окончательное решение. Желательно также посмотреть еще какие-нибудь варианты.
    Представитель фирмы, которого я мысленно уже окрестила "адвокатом", разъяснил, что задаток в нашем случае составит примерно 3000 евро. Параллельно с "бронированием" объекта через этот взнос нам следует заняться получением в полиции на наши имена регистрационных номеров NIE, которые кому попало не дают: придется доказать серьезность намерений и платежеспособность. Доказательством, помимо задатка, служит наличие на банковском счете или полной суммы, необходимой для покупки, или частичной суммы с подтверждением запроса на ипотеку.

   Вносить "хоть что-нибудь, но прямо сейчас" не надо. Квартира, конечно, не из тех, что засиживается на выданье, такие варианты большая редкость, — день-два и продано, — но мы — солидная компания, а не из тех, где рвут деньги из рук клиентов, — сказал собеседник и пояснил, — Время сейчас вечернее, утром мы продолжим осмотр. Среди ночи другие претенденты на квартиру скорее всего в компанию ломиться не будут. Ну, а если вдруг… то я еще до рассвета поставлю Вас в известность, что следует поторопиться.

    Наши с Геннадием сбережения составляли всего около 33 тысячи евро. Из них три тысячи мы взяли с собой, 15 тысяч в двух разных банках на карточках, разделенные строго поровну между мной и мужем. И еще 15 тысяч евро у нас были наличными купюрами по 500 евро — тоже поровну — в двух более надежных банках — в литровых стеклянных, закатанных консервными крышками, залитых сургучом и, подобно кладу, закопанных в разных укромных местах на даче моих родителей в Ленинградской области, где мы изначально собирались провести отпуск. Секретные места знали мы с Геной и — для подстраховки — мой старенький папа.
    По поводу передачи в Испанию денег из "клада" с минимальными комиссионными мы напросились на встречу на вторник, а папе я тем временем поручила съездить на дачу и добыть из недр ленинградской земли наши сбережения. 
    Когда мы уже были в Бенидорме, где расположен главный офис, удачно запарковали Форд и собирались входить в здание, позвонил мой папа и убитым тоном сообщил, что в условленных местах денег нет, мол, наверное, кто-то нашел и откопал. 
    "Вот так бесславно закончилась наша история переезда в Испанию, совсем близкая к счастливой развязке", — это мягкая литературная версия абсолютно нелитературных упреков, вылитых мною тогда на мужа, который придумал закопать деньги, на отца, который их не выкопал, на долбанную дачу и на ведьму — судьбу, которая мне всех этих идиотов послала. Тем временем муж продолжал говорить тестю что-то про длину шагов, про то, как лопата должна упереться в кирпич и про прочие никчемности, свойственные никчемным людям.
    "Да успокойся ты! — улыбаясь, сказал Гена, — нашлись. Иваныч не там копал."
    Обруганный мною муж даже и не подумал принести мне извинения. Черствый бесчувственный человек.
    Совсем другое дело — гендиректор! Я сразу отметила в нем уважение к собеседникам, благородство, решительность и мысленно обозначила его как "генерала", потому что он излучал ту самую спокойную уверенность в грядущем благополучии, которую я ощутила и на дальней окраине его владений, — в петербургском офисе, и в почти что выбранной нами испанской квартире.
   Глава компании предложил нам вариант еще экономнее нашего: папа привозит 15 тысяч евро в питеский офис компании, а мы ту же сумму одновременно здесь в Бенидрме получаем…
   …открываем банковский счет, вносим на него полученные деньги плюс сбережения с кредитных карт, и бюрократическая машина начинает катиться к получению нами права на большую испанскую покупку. Теперь только успевай справки подбрасывать.

    Глава седьмая. "Русские испанцы Лена, Антошка и Гена".
    Русские испанцы Лена, Антошка и Гена — это мы, Осеневы. Окончательное ощущение, что Испания — наш дом, возникло у меня на шестой день нашего пребывания в Испании, после того, как еще одна сотрудница фирмы помогла нам записать Антошку в государственную испанскую школу. Частная школа с ежемесячными затратами 700-800 евро в самом начале испанской жизни нам была не по карману. В апреле — потому что, как мне рассказала Ирина, к концу мая все школьные классы, как правило, бывают укомплектованы.
    Почему ощущение "моя Испания" возникло именно на шестой день? Потому что уже в пятницу мы были не туристами, а жителями Испании, не совсем самостоятельными, а под надёжным патронажем, но все же жителями. Я даже нашла таинственное знамение свыше в названии компании, связанное с нашими именами. Я верю только в знаки судьбы из категории добрых примет. Так вот, теперь я по своему опыту точно знаю, что выбрать Торревьеху — это очень добрая примета.
   В пятницу мой муж уехал на работу, — его пригласили помочь со срочным ремонтом, хотя Гена пока и не был официально оформлен. В Испании, как и во всем мире, труд иммигрантов частенько используют, мягко говоря, "без соблюдения формальностей". 
   По телефону Осенев говорил сам. На флоте многие, как и он, более менее изъясняются на английском, с которым мой супруг был "на ты". Лично я полагаю, что у Геннадия нет права на такое панибратство с языком Шекспира, но как ни странно, окружающие его понимали.
     В пятницу Антошка начал учить испанский по какой-то программе, скачанной из Интернета, и у меня не было сомнений, что с его лингвистическими  способностями он скоро будет в подлиннике читать Сервантеса.
   В пятницу я хлопотала по дому, передав Олегу Игоревичу через питерский офис первый большой фрагмент отредактированной рукописи. Он посмотрел и, как сказала моя молодая коллега Вера, остался доволен.
     В общем, муж на работе, жена после подработки хозяйничает дома, а ребенок учит уроки, —  готовится к школе. Туристы так не живут. Так живут местные.
    Так, и даже более оседло после скорого переезда в собственную квартиру, мы прожили в Испании до середины июля, пока не истек срок наших виз. В июле мы с Антошкой вернулись домой в Испанию уже с двухгодовыми мультивизами, как обладатели испанской недвижимости. Муж присоединился к нам только позавчера, 7 сентября, уже со специальной визой D для оформления вида на жительство с правом на работу.

    Вместо эпилога. "Остановись, мгновение!"
   Сегодня, вечером 9 сентября 2009 года, мне не страшно и умереть. Сбылась моя мечта и я даже не могу представить чего еще мне можно желать. 
    Только что я с мужем и сыном вернулась в свой дом на берегу Средиземного моря, проведя целый день на белоснежной яхте. У нас была почти сказочная прогулка с морской рыбалкой и с волшебным обедом: морепродукты, молодое белое испанское вино, загорелые муж с сыном в белоснежных шелковых рубашках рядом со мной. На мне — шляпка из настоящей итальянской соломки.
     Моя профессия — читать книги, поэтому я знаю от авторов, которые умеют выражать свои мысли и чувства, что в момент, когда сбылась мечта, в душу должно прийти опустошение. Может быть, я какая-то неправильная, но у меня — никакого опустошения! Я продолжаю жить с ощущением счастья, только не поэтически безграничного, а вполне земного, с легкой примесью тревоги. 
   Я, Елена Осенева, точно знаю, что все плохое когда-то обязательно заканчивается хорошим, особенно в Испании, особенно с надёжными помощниками. Но меня тревожит мысль о том, что в книгах все хорошее тоже когда-то обязано окончиться. Очень надеюсь на то, что это такое же книжное вранье как и про обязательное чувство опустошения.
    Под конец выражаю величайшее чувство благодарности команде профессионалов за сегодняшнюю морскую сказку на яхте, за всё-всё-всё, что они для нас уже сделали и продолжают делать. А еще прошу прощения за то, что усомнилась в их искренности. После того, как нам предложили самую лучшую квартиру, я не поверила в это и еще пять дней перебирала и перебирала, испытывая ангельское терпение наших помощников.

Елена Осенева и Николай Кузнецов. Санкт-Петербург — Коста Бланка, август-сентябрь 2009 года.

redactor

Редактор RUSSPAIN. Просто редактор.
Подписаться
Уведомление о
guest

0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии
Back to top button
Close

Adblock Detected

У Вас включена блокировка рекламы. Мы работаем для Вас, пишем новости, собираем материал для статей, отвечаем на вопросы о жизни и легализации в Испании. Пожалуйста, выключите Adblock для нашего сайта и позвольте окупать наши затраты через рекламу.